оворят, что ни один художник, писавший портрет великой княгини Елизаветы Федоровны, не оставался доволен своей работой. Красота — ослепительная в реальности — ускользала, когда ее пытались воплотить на холсте.

Многое на жизненном пути великой княгини, также как и ее удивительная, тонкая красота, - оставалось невыразимым.

…Невыразимая любовь к великому князю Сергею Александровичу - пятому сыну императора Александра II; московскому генерал-губернатору. Жизнь без мужа Елизавета Федоровна не могла даже помыслить, не желая расставаться с ним буквально ни на минуту.

…Невыразимая милость к террористу Ивану Каляеву — революционеру, бросившему 18 февраля 1905 года в карету Сергея Александровича бомбу. Проявив невыразимое милосердие, на третий день после убийства великая княгиня пришла к Каляеву в камеру – сказать, что прощает его.

…Невыразимая преданность странной стране России, которую она, урожденная немецкая принцесса Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадтская, не просто полюбила, но приняла как свою судьбу и Божий Промысел. В 1917 году немецкие дипломаты предлагали помочь великой княгине уехать за границу, но она ответила, что разделит со своей новой родиной все ее испытания.

…Наконец, невыразимая глубина постижения православной веры. Переход в из протестантства в православие стал для немецкой принцессы личным и осмысленным решением. Своему отцу в письме она писала: «…Ты говоришь, что внешний блеск церкви очаровал меня. В этом ты ошибаешься. Ничто внешнее не привлекает меня, и не богослужение — но основа веры. Внешние признаки только напоминают мне о внутреннем… Я перехожу из чистого убеждения; чувствую, что это самая высокая религия…»

Великая книягиня понимала, что и вера без дел мертва, и дела без веры тщетны. Из этого выросла идея Марфо-Мариинской обители милосердия, где сестры, с одной стороны, по примеру евангельской Марии обращались бы к духовной жизни, а с другой, по примеру евангельской Марфы — оказывали бы деятельную помощь всем нуждающимся и обездоленным.

В 1918 году, в своем последнем письме, обращенном к сестрам Марфо-Мариинской обители, великая княгиня Елизавета Федоровна писала: «…Дорогие мои детки, слава Богу, вы причащались: как одна душа, вы все стояли пред Спасителем. Верю, что Спаситель на этой земле был с вами всеми, и на Страшном суде эта молитва опять станет пред Богом, как милосердие друг ко другу и ко мне. О, как вы теперь будете совершенствоваться в спасении. Я уже вижу начало благое. Только не падайте духом и не ослабевайте в ваших светлых намерениях, и Господь, Который нас временно разлучил, духовно укрепит. Молитесь за меня, грешную, чтобы я была достойна вернуться к моим деткам и усовершенствовалась для вас, чтобы мы все думали, как приготовиться к вечной жизни…»

18 июля 1918 года Елизавету Федоровну и семь ее спутников, среди которых были великие князья и одна из сестер Марфо-Мариинской обители, Варвара, большевики казнили, сбросив тела в шахту старого рудника под Алапаевском.

После причисления великой княгини Елизаветы Федоровны к лику святых, день ее страшной кончины стал днем ее светлой памяти.

Свою жизнь, со всеми ее трагедиями и испытаниями, великая княгиня Елизавета однажды назвала «дорогой, полной света»…